Очень странный для меня текст. Я просто еще с августа хотела написать про море, но идея все не приходила, а когда все-таки пришла, черновик пришлось отложить. Он лежал некоторое время без дела, да так и не превратился во что-то путное.
Немного поток сознания, смысла мало, только настроение и чуть-чуть метафор. И неясные намеки
Тлентябрь продолжается.
Действующие лица: Папирус, Андайн.
1287 словЗдесь не настолько глубоко, чтобы солнце не могло пробиться сквозь толщу воды. Он где-то недалеко, если приглядеться, можно заметить солнечные пятна, пляшущие наверху - там поверхность.
Папирус смотрит на мир сквозь метры воды. Он не знал, что далекий горизонт вожделенной поверхности способен так пугать. Страшнее него только небо - огромное, бескрайнее, пустое пространство, в котором так легко потеряться и сгинуть навсегда. Он не хотел бы признаваться в этом постыдном страхе, но никогда не думал, что ему будет приятнее вот так лежать на песке и смотреть туда, где океан соприкасается с воздушной стихией, чем задыхаться ветром на поверхности. Он смотрит вверх, совсем как недавно дома, когда он запрокидывал голову и видел каменный потолок, не веря на самом деле, что когда-нибудь вместо него увидит что-то другое. И, если говорить честно, в Подземье он старался не смотреть туда лишний раз. Так ведь можно куда-нибудь провалиться.
Но теперь он понял, насколько границы на самом деле успокаивали.
Границы пещеры, границы собственной комнаты, границы шкафа в комнате. И принципы, которые на самом деле тоже границы.
Скелеты не умеют плавать, они пустые внутри, поэтому не могут держаться на воде. Скелеты сразу идут ко дну. Или это секреты тянут вниз? Хорошо, что при этом им необязательно дышать.
Это не больно, когда вода заливается в череп, просто на миг утрачиваешь контроль над собственным телом. Неприятно ощущать дезориентацию и бессилие: ничего не видеть, ничего не слышать, зависнуть в пустоте между мирами. Где-то на грани сознания мелькает мысль о том, что это может продолжаться вечно, но обычно все заканчивается раньше, чем успеваешь испугаться. И все становится другим.
Морская вода зеленая, как лозы Флауи или магия Андайн. Папирусу нравится ощущение давления на кости. В его медленнотекущих мыслях настойчивое желание встать с мягкого песка и пойти вниз, туда, где солнечные лучи слабеют, а потом исчезают совсем, уступая место полной темноте. Он читал, что даже на самом дне океана обитают живые существа. Интересно, живут ли в морской бездне монстры? Такие же, как и они, те, кто никогда не видел неба, только бесконечно тяжелый свод над головой. Он хотел бы взглянуть на них хотя бы одним глазком, он мог бы идти по дну так долго, сколько хватит сил, пока давление не станет настолько невыносимым, что его кости будут раскрошены в холодных объятьях океана. А его пыль медленно осядет на мостовую города монстров Подводья.
Здесь тихо. Слишком тихо. Папирус выдыхает воду из несуществующих легких и закрывает глазницы. Сколько он не спал на этот раз? По ощущениям прошло не меньше недели. У него всегда слишком много дел, чтобы тратить время на сон.
Когда он снова открывает глаза, то видит перед собой размытое лицо монстра из подводной бездны. У него синяя кожа, острые кинжаловидные зубы и огромный горящий глаз с щелью зрачка, наполненной темнотой. Почему-то морские жители очень напоминают Андайн. Она настойчиво трясет его за плечо.
Папирус протягивает руку, почему-то ожидая наткнуться на невидимую преграду вроде стены из стекла или пластика, но чувствует только тепло. Монстры-рыбы, как и монстры-скелеты, не должны быть теплыми, но Андайн это никогда не волновало. Она терпеть не может холод, холодную еду и холодные вещи в принципе. Такие, как Сноудин. Что не мешает ей регулярно там бывать.
Под водой почти невозможно говорить, поэтому они общаются на причудливой смеси вотерфолльского жестового диалекта, которому Андайн когда-то обучила его, и вингдинга, языка, который Папирус знал, но никак не мог вспомнить откуда. Андайн плавает вокруг, поднимая песок, рассказывает, что происходит наверху. Санс поплатился за свою шутку: "Что, тоже решили отправиться на дно, хех", он очень удивится, когда проснется и поймет, насколько далеко унесло его надувной матрас, заодно появится возможность проверить, сумеет ли он найти короткий путь в открытом море. Фриск все-таки умудрилась обгореть, несмотря на то, что Папирус ее предупреждал и заполнил всю сумку средствами от солнца для своих чувствительных друзей. Андайн не устает напоминать, как мило Альфис плещется на мелководье и как бы ей хотелось, чтобы Азгор сегодня тоже был с ними.
Тем не менее, она почему-то здесь, с ним, на глубине, а не хватает Альфис за ноги, заставляя ее испуганно подпрыгивать, визжать и хохотать.
"Папирус, ты светишься! Как глубоководная рыба!"
На языке жестов это аналог внезапного восторженного крика.
Папирус удивленно моргает и оглядывает себя. Стало темнее, должно быть, облако закрыло солнце, и Папирус видит мерцающие очертания души под ребрами. Приглядевшись, он понимает, что не только душа излучает сияние, все тело пронизано тонкими светящимися нитями. Это те самые магические потоки, благодаря которым он существует. Связи, благодаря которым существует каждый монстр. Он даже не предполагал, что их может быть видно невооруженным глазом.
"Я похож на костлявую медузу?"
"Нет, ты похож на мертвого пирата!" - смеется Андайн.
Она снова кружит вокруг него, как акула вокруг добычи. То делает сальто, то вдруг зависает почти неподвижно. Ей нравится плавать, в Подземье никогда не было таких больших водоемов.
"Ты уже почти час сидишь здесь и ничего не делаешь", - говорит Андайн.
"Я составляю тебе компанию, чтобы тебе не было одиноко! Давай в следующий раз сделаем таблички с цифрами, чтобы я мог ставить оценки за трюки!"
"Хочешь трюк? Я покажу тебе трюк!"
А далее она просто подплывает вплотную и хватает его за руки, увлекая за собой.
Скелеты не умеют плавать. По крайней мере, сами по себе. Андайн настолько хочет поделиться своим восторгом хотя бы с одним своим другом, раз уж Альфис категорически боится отходить от берега дальше, чем на пару метров, что принимает не самое лучшее решение.
- Андайн, не так быстро, подожди! - но под водой нельзя говорить, поэтому слова превращаются в невнятное бульканье, и Андайн продолжает стремительно плыть вверх со скелетом на спине.
Солнечное пятно на воде сродни свету в конце туннеля.
Не зеленое, а черное, вязкое, покидает его череп, вытекая из глазниц и рта, пока ток магии в его теле постепенно ускоряется. Папирус задыхается и кашляет, на секунду ему даже кажется, что он снова потерял голову.
- Ай! Черт, Папирус, больно же! - Андайн едва не сбрасывает его. - Что с тобой? Вцепился в меня как собака в кость! Не думала, что ты так испугаешься!
Она звонко смеется. На плечах останутся синяки, но она легко отделалась, хорошо, что Папирус всегда носит перчатки.
- Прости, - он хрипит, пока не в силах совладать со своим голосом, - просто ты всплыла так резко...
- Я просто хотела подшутить над тобой! - она быстро сменяет гнев на милость. - А, поняла! Фриск рассказывала мне, что такое бывает, когда всплываешь слишком быстро! Это называется декомпрессия. Хотя я думала, что только с людьми.
- Угу, наверное.
Папирус смотрит по сторонам. На водной поверхности пляшут солнечные блики. Вокруг бесконечное море, а над ним все такое же бесконечное небо. Ослепительно синее, настолько, что хочется вытряхнуть его из глазниц. Андайн смотрит на солнце, фыркает неприязненно и смешно дергает ушными плавниками.
- Мы вернемся сюда на закате, - говорит она серьезно и решительно, - приедем и будем строить песчаные замки с Альфис и Азгором! Ты обещал.
Папирус молчит. Они плывут к берегу. Точнее Андайн плывет, а он просто цепляется за ее плечи. Отсюда виден разноцветный зонтик, под которым сидит леди Ториэль и читает учебники, мимо неторопливо дрейфует спящий Санс, и Папирус дает себе слово, что чуть позже попросит Андайн пригнать его брата к берегу.
- Послушай, - вдруг говорит она, - что с тобой творится в последнее время? Я не знаю с чем это связано, но у меня странное ощущение. Да, звучит странно, но у меня такое чувство, как будто ты можешь исчезнуть в любой момент.
- Тебе совершенно не о чем волноваться! - его голос возвращается к прежней громкости. - Великий Папирус в полном порядке и он никогда не покинет тебя и остальных!
И, глядя на своих друзей, он действительно думает так.
Главное, не позволять себе отвлекаться.
- Это хорошо, панк! Потому что мы с Альфис без труда побьем вас!
- Ни за что! Я уверен, что его величество хорошо разбирается в замках! Он все-таки король и жил в одном из них!
Здесь, на поверхности, так же спокойно. Но теперь это спокойствие не имеет ничего общего с давящей бездной, бескрайней пустотой или темной комнатой, в которой никого нет.
И не было никогда.