Because somebody fucking has to
Dusttale. Самый настоящий. Просто Dusttale, ничего примечательного. Типичный Dusttale с убийцей-Сансом. Проходите мимо.
Действующие лица: Санс, Папирус, немного Андайн.
Драма, ангст, смерть персонажа.
Меня не покидает ощущение, что это просто искаженная версия "Прощания". А внутренний голос (который до жути напоминает Флауи) продолжает упрекать меня во всякой ерунде.
- Что ты мне втираешь про смену дня и ночи ПОД ЗЕМЛЕЙ.
- Так драматичнее!
- Это тупо. Ты идиот.
1654 словаМонстры слабее людей.
У человеческого рода есть особенная сила, данная по праву рождения - решимость, это что-то вроде стремления к жизни.
Решимость не терпит малодушия и сомнений, решимость шепчет: "не отступай", "вперед", "никогда назад". Только трус выбирает средний путь. Впервые Санс услышал ее голос сразу после того, как получил свой второй уровень. Он не остановился на этом, но голос решимости все еще был слаб, почти не слышен. Однако Санс мог с уверенностью сказать, что это не его галлюцинация, он надеялся, что скоро сумеет расслышать ее еще лучше.
И тогда он узнает, как победить.
Узнает, как спасти всех. Это его долг, который он взял на себя сам: раз и навсегда уничтожить ту тварь, что решила, будто может играть с этим миром как со своим кукольным домиком, и освободить всех.
У монстра нет шанса против человека, но даже у самых слабых монстров есть шанс стать сильнее.
Несмотря на сильный снегопад, его брат хорошо был заметен на фоне деревьев и снега. Алый шарф-плащ хлопал на ветру, и Санс остановился поодаль, некоторое время просто любуясь на прямую спину Папируса. "Боевое тело" - не настоящая броня, оно было бы бесполезно в реальном бою, да и кто в здравом уме, собираясь навсегда связать свою жизнь с битвами, оставит позвоночник настолько провокационно-открытым? Но все-таки хрупкость и уязвимость Папируса была обманчивой, Санс знал об этом не понаслышке.
Папирус стоял на месте и, не отрываясь, смотрел куда-то вверх.
- Хэй.
Он не вздрогнул, но обернулся слишком поспешно, если не сказать нервно. И тут же расслабился, как только увидел широкую улыбку Санса.
- Разве ты не должен быть в "Гриллбис" сейчас?
- Ты ведь не любишь, когда я туда хожу, - Санс легкомысленно качнулся туда-сюда на носках, спрятал руки в карманы. Папирус нахмурился, он не любил, когда привычный порядок вещей ломался, это заставляло его нервничать. Как и уклончивость Санса. Что-то заставило Папируса проглотить невысказанный вопрос и вновь обратить свой взор куда-то в точку над их головам. Проследив за взглядом брата, Санс не увидел ничего интересного.
- Сосульки? - безэмоционально уточнил он.
- Если они сорвутся, кто-то может пострадать, - Папирус помрачнел, но через мгновение его лицо вновь осветила оптимистичная улыбка. - Хорошо, что я вовремя их заметил!
- Ты поэтому слоняешься тут в потемках?
- Я не могу спать в такое время, сам знаешь, - Санс только сейчас заметил, насколько вымотанным выглядел Папирус. Это все из-за его дурацкой склонности переживать по пустякам.
Так мило.
- Просто позволь Андайн делать ее работу, иногда верить - это все, что нам остается, верно? - Санс пожал плечами.
- Санс, монстры... - Папирус запнулся, посмотрев в глаза брата, - пропадают по всему Подземью. А я ничего не могу с этим поделать! Она просто отказывается говорить со мной об этом!
- Ее можно понять. Она просто пытается защитить всех, это ее долг. Ты дорог ей, поэтому естественно, что она не хочет впутывать тебя в неприятности, - Санс вздохнул и обвел взглядом лес, чернеющий по обеим сторонам от дороги. - В последнее время Подземье стало опасным местом, особенно по ночам. Хорошо, что ты со мной, - голос его потеплел. - Ты сможешь меня защитить... от сосулек.
- Нье-хе-хе! От чего угодно, брат!
Метель уже уничтожила следы, а крупные хлопья снега, мирно и как-то по-рождественски спускающиеся со свода пещеры, надежно скрывали их от посторонних глаз. Словно невидимая граница пролегла между двумя скелетами и городом.
Что ж, он и так уже слишком долго оттягивал неизбежное.
Никто не услышит криков.
Санс натянул капюшон, медленно поднял руку, собираясь вызвать костяную атаку. Папирус стоял к нему спиной, так что сейчас или никогда...
- Не смей.
Он не успел. Из снега прямо под ногами показалась кость со сколотым концом, она прорвала рукав, угодив в зазор между локтевой и лучевой костью, поднимая руку высоко над головой.
- Папирус?..
Его брат обернулся.
- Так это правда, все это время ты... - произнес он тихо. - Я не верю.
- Во что? Что ты творишь?! Отпусти меня! - Санс почувствовал злость. Почему его собственный младший брат смотрит на него с таким отвращением?!
- Теперь я вижу, - сказал Папирус. - Он был прав.
Нужно было покончить с этим как можно скорее. За спиной Папируса появились очертания бластера, но тот успел отпрыгнуть в последний момент, тут же влетев в заранее подготовленную костяную атаку. Но при всей силе удара, ее предсказуемо не хватило, чтобы нанести Папирусу серьезные повреждения, слишком уж много ХП.
- Неплохо, - хихикнул Санс.
Его брат быстро пришел в себя и вызвал другую кость, которая обезвредила вторую руку Санса. Тот буквально повис на двух костяных столбах.
- Да ладно тебе, бро, никто не хочет умирать, - усмехнулся Санс. Даже обездвиженный он чувствовал себя хозяином положения, чего нельзя было сказать о Папирусе. Его младший брат заметно дрожал. От страха? От гнева? Не имело значения, ему все равно не уйти.
- Зачем?!
- Тебе не понять. Я просто хочу спасти всех.
- Убивая их?!
- Не тебе меня судить, - Санс почувствовал новую волну раздражения. Как Папирус, не зная буквально ничего, смел смотреть на него так осуждающе?! - Я собираюсь помочь тебе. В первую очередь именно тебе, поэтому не теряй головы. Успокойся. Нечего смотреть на меня, как будто я какой-нибудь злодей. А теперь будь хорошим братом и дай мне убить тебя.
- Нет.
Санс издал мрачный смешок.
Папирус не разделял веселья, напротив, смотрел на брата с ужасом, держа руки на уровне груди, словно его душа сейчас разрывалась от боли.
- Лучше уж умереть от моей руки, чем снова и снова терпеть поражение от человека, верно? Ты понятия не имеешь, сколько раз это происходило.
- Ты бредишь, - жестко отрезал Папирус.
Его наивный братик ему не верил? Вот это новость.
- Это может звучать как бред, но я не лгу... на этот раз. Здесь происходят страшные вещи, а ты ничего не видишь. Но тебе не нужно. Я могу остановить этот кошмар, потерпи еще чуть-чуть. Обещаю, скоро все закончится.
Санс начал уставать, его носки едва доставили до земли, а руки нещадно ныли. Он не понимал, почему должен объяснять Папирусу очевидные вещи.
- Я... я пытался не замечать. Правда. И если бы моя жизнь что-то решила, я бы не задумываясь отдал ее тебе, - Папирус даже не пытался скрыть слезы, насколько же жалко он звучал! - Но ты хочешь большего! И я не могу позволить, чтобы от тебя пострадал кто-то еще!
- Ах, так это суд? Ты судишь меня, Папи? Я чувствую. Как тебе моя статистика?
- Скоро стража будет здесь. Тебя арестуют, и ты больше никому не причинишь вреда, - твердо сказал Папирус.
- Прости, у меня нет времени их дожидаться.
Санс резко опустил руки, освобождаясь, ломая лучевые кости, и спрыгнул на снег. Папирус не успел среагировать, на его лице застыл ужас. Вот это правильная реакция, что ж, Санс мог признать, что братишка его удивил, но теперь все кончено. Их окружил барьер из костей, будто арена, с которой уйдет только один из них. Вот только это не дуэль, а хладнокровное убийство и все уже было предрешено. Сложно двигать сломанными руками, но благодаря решимости Санс почти не чувствовал боли.
- Я люблю тебя, бро, - сказал он.
Вокруг уже выстроились головы чудовищ, готовые открыть огонь.
И все остановилось.
Санс не чувствовал боли, поэтому не сразу понял, что его душа уже уничтожена. Что это? Меч? Костяной меч в его груди? Папирус выглядел испуганным, когда убивал его, и когда оттолкнул бездвижное тело от себя. И отступил на шаг. Синее из разорванной души мешалось с красным, и Санс жалел лишь о том, что брат не захотел обнять его на прощание.
Потому что ждал подлости.
- Я люблю тебя, я люблю тебя, - Папирус бормотал как безумец. Но, что бы он ни говорил, он, должно быть, очень хорошо знал, что делает.
Один за другим чудовищные наблюдатели исчезли. Все, кроме одного. И этот последний был похож на восходящее смертоносное солнце. Единственное, что Санс мог сделать, это закрыть глаза и протянуть руки навстречу ослепительному свету. И уже с закрытыми глазами он почувствовал мягкую ткань у своего лица, на плечи легли ладони в перчатках. Он был уверен, что они красные. Красный шарф. Красные перчатки. Красная решимость. Он наконец-то услышал ее голос.
Почему-то она звучала прямо как его брат:
- Я так устал умирать...
***
Андайн проснулась от странных звуков. Вроде как стук постепенно переходящий в шкрябанье, она не сразу поняла, что это не сон. И еще больше времени понадобилось, чтобы сообразить, что звук исходил от двери.
- Что за молдсмолла принесло посреди ночи... Папирус?!
Если бы Андайн не была бесстрашным капитаном стражи, то, возможно, испугалась бы. Папирус попал под дождь, он слегка дрожал и почему-то весь был покрыт пятнами странной серой грязи.
- Привет, Андайн, - произнес он гораздо тише, чем обычно.
- Ты с ума сошел?! - накинулась она на друга. - Решил прогуляться ночью и проигнорировать мой приказ о комендантском часе?! Ты хоть понимаешь, насколько это опасно?
Она с силой втащила Папируса в дом и удивилась, насколько безвольно он двигается, как будто силы разом покинули его.
- Слушай, ты, наверное, звонил мне, извини. Я, должно быть, уснула. Очень много хлопот с поисками этого маньяка... я сейчас поставлю чай! В любом случае, тебе придется остаться здесь как минимум до утра. Так что стряслось?
- Нет никакого маньяка.
- Да знаю я, что ты на меня злишься! Но давай твое обучение обсудим потом. Монстры продолжают пропадать по всему Подземью, а нам остаются только следы пыли...
- Больше нет, я имею в виду.
Он залез с ногами на диван, ничуть не беспокоясь о грязи, и весь сжался.
Это не могло не насторожить.
- Что произошло? - спросила Андайн уже мягче, стараясь не выдавать своего волнения. В горле резко пересохло.
- Андайн, я... - он отреагировал несколько заторможенно, посмотрел на свои перчатки в серых пятнах и всхлипнул. - Я убил Санса.
- Что? - в это сложно было поверить. - Нет, не может быть. Черт, нет, нет, нет, все не может быть настолько дерьмово! - пробормотала Андайн. Она почувствовала резкое желание что-нибудь сломать, но, глядя на Папируса, поняла, что нужно взять себя в руки.
И разобраться во всем.
Она подошла к другу, осторожно обняла за плечи, надеясь, что все делает правильно.
- Сейчас вскипит чайник, а пока мы пойдем в ванную и приведем тебя в порядок, хорошо?
Папирус внимательно посмотрел на нее. Потом слабо кивнул.
Через неделю, когда он разбудил ее на работу и с улыбкой протянул дымящуюся чашку ароматного чая из золотых цветов, Андайн поняла, что он не собирается рассыпаться от горя.
Еще через месяц, наполненный работой по оказанию помощи пострадавшим семьям, они поняли, что этот мир тоже.
Будто некое темное божество приняло кровавую жертву и, наконец, оставило их покое.
Хотелось бы надеяться, что навсегда.
спойлерно и грубоБожечки, я сделала это! Я закрыла гештальт! Я починила эту АУ!
Почему эта очевидно бредовая идея так популярна, я не понимаю. Фэндом, почему ты тупой. Пожалуйста, не будь таким.
Как же заебало. Как же вы все меня заебали. Это видно по тексту, да? Мне даже пришлось заставить моего бедного ангела убивать, а ведь он не заслужил всего этого дерьма! Санс тоже не заслужил такого адового ООСа, но тут отдадим должное первоисточнику.
Действующие лица: Санс, Папирус, немного Андайн.
Драма, ангст, смерть персонажа.
Меня не покидает ощущение, что это просто искаженная версия "Прощания". А внутренний голос (который до жути напоминает Флауи) продолжает упрекать меня во всякой ерунде.
- Что ты мне втираешь про смену дня и ночи ПОД ЗЕМЛЕЙ.
- Так драматичнее!
- Это тупо. Ты идиот.
1654 словаМонстры слабее людей.
У человеческого рода есть особенная сила, данная по праву рождения - решимость, это что-то вроде стремления к жизни.
Решимость не терпит малодушия и сомнений, решимость шепчет: "не отступай", "вперед", "никогда назад". Только трус выбирает средний путь. Впервые Санс услышал ее голос сразу после того, как получил свой второй уровень. Он не остановился на этом, но голос решимости все еще был слаб, почти не слышен. Однако Санс мог с уверенностью сказать, что это не его галлюцинация, он надеялся, что скоро сумеет расслышать ее еще лучше.
И тогда он узнает, как победить.
Узнает, как спасти всех. Это его долг, который он взял на себя сам: раз и навсегда уничтожить ту тварь, что решила, будто может играть с этим миром как со своим кукольным домиком, и освободить всех.
У монстра нет шанса против человека, но даже у самых слабых монстров есть шанс стать сильнее.
Несмотря на сильный снегопад, его брат хорошо был заметен на фоне деревьев и снега. Алый шарф-плащ хлопал на ветру, и Санс остановился поодаль, некоторое время просто любуясь на прямую спину Папируса. "Боевое тело" - не настоящая броня, оно было бы бесполезно в реальном бою, да и кто в здравом уме, собираясь навсегда связать свою жизнь с битвами, оставит позвоночник настолько провокационно-открытым? Но все-таки хрупкость и уязвимость Папируса была обманчивой, Санс знал об этом не понаслышке.
Папирус стоял на месте и, не отрываясь, смотрел куда-то вверх.
- Хэй.
Он не вздрогнул, но обернулся слишком поспешно, если не сказать нервно. И тут же расслабился, как только увидел широкую улыбку Санса.
- Разве ты не должен быть в "Гриллбис" сейчас?
- Ты ведь не любишь, когда я туда хожу, - Санс легкомысленно качнулся туда-сюда на носках, спрятал руки в карманы. Папирус нахмурился, он не любил, когда привычный порядок вещей ломался, это заставляло его нервничать. Как и уклончивость Санса. Что-то заставило Папируса проглотить невысказанный вопрос и вновь обратить свой взор куда-то в точку над их головам. Проследив за взглядом брата, Санс не увидел ничего интересного.
- Сосульки? - безэмоционально уточнил он.
- Если они сорвутся, кто-то может пострадать, - Папирус помрачнел, но через мгновение его лицо вновь осветила оптимистичная улыбка. - Хорошо, что я вовремя их заметил!
- Ты поэтому слоняешься тут в потемках?
- Я не могу спать в такое время, сам знаешь, - Санс только сейчас заметил, насколько вымотанным выглядел Папирус. Это все из-за его дурацкой склонности переживать по пустякам.
Так мило.
- Просто позволь Андайн делать ее работу, иногда верить - это все, что нам остается, верно? - Санс пожал плечами.
- Санс, монстры... - Папирус запнулся, посмотрев в глаза брата, - пропадают по всему Подземью. А я ничего не могу с этим поделать! Она просто отказывается говорить со мной об этом!
- Ее можно понять. Она просто пытается защитить всех, это ее долг. Ты дорог ей, поэтому естественно, что она не хочет впутывать тебя в неприятности, - Санс вздохнул и обвел взглядом лес, чернеющий по обеим сторонам от дороги. - В последнее время Подземье стало опасным местом, особенно по ночам. Хорошо, что ты со мной, - голос его потеплел. - Ты сможешь меня защитить... от сосулек.
- Нье-хе-хе! От чего угодно, брат!
Метель уже уничтожила следы, а крупные хлопья снега, мирно и как-то по-рождественски спускающиеся со свода пещеры, надежно скрывали их от посторонних глаз. Словно невидимая граница пролегла между двумя скелетами и городом.
Что ж, он и так уже слишком долго оттягивал неизбежное.
Никто не услышит криков.
Санс натянул капюшон, медленно поднял руку, собираясь вызвать костяную атаку. Папирус стоял к нему спиной, так что сейчас или никогда...
- Не смей.
Он не успел. Из снега прямо под ногами показалась кость со сколотым концом, она прорвала рукав, угодив в зазор между локтевой и лучевой костью, поднимая руку высоко над головой.
- Папирус?..
Его брат обернулся.
- Так это правда, все это время ты... - произнес он тихо. - Я не верю.
- Во что? Что ты творишь?! Отпусти меня! - Санс почувствовал злость. Почему его собственный младший брат смотрит на него с таким отвращением?!
- Теперь я вижу, - сказал Папирус. - Он был прав.
Нужно было покончить с этим как можно скорее. За спиной Папируса появились очертания бластера, но тот успел отпрыгнуть в последний момент, тут же влетев в заранее подготовленную костяную атаку. Но при всей силе удара, ее предсказуемо не хватило, чтобы нанести Папирусу серьезные повреждения, слишком уж много ХП.
- Неплохо, - хихикнул Санс.
Его брат быстро пришел в себя и вызвал другую кость, которая обезвредила вторую руку Санса. Тот буквально повис на двух костяных столбах.
- Да ладно тебе, бро, никто не хочет умирать, - усмехнулся Санс. Даже обездвиженный он чувствовал себя хозяином положения, чего нельзя было сказать о Папирусе. Его младший брат заметно дрожал. От страха? От гнева? Не имело значения, ему все равно не уйти.
- Зачем?!
- Тебе не понять. Я просто хочу спасти всех.
- Убивая их?!
- Не тебе меня судить, - Санс почувствовал новую волну раздражения. Как Папирус, не зная буквально ничего, смел смотреть на него так осуждающе?! - Я собираюсь помочь тебе. В первую очередь именно тебе, поэтому не теряй головы. Успокойся. Нечего смотреть на меня, как будто я какой-нибудь злодей. А теперь будь хорошим братом и дай мне убить тебя.
- Нет.
Санс издал мрачный смешок.
Папирус не разделял веселья, напротив, смотрел на брата с ужасом, держа руки на уровне груди, словно его душа сейчас разрывалась от боли.
- Лучше уж умереть от моей руки, чем снова и снова терпеть поражение от человека, верно? Ты понятия не имеешь, сколько раз это происходило.
- Ты бредишь, - жестко отрезал Папирус.
Его наивный братик ему не верил? Вот это новость.
- Это может звучать как бред, но я не лгу... на этот раз. Здесь происходят страшные вещи, а ты ничего не видишь. Но тебе не нужно. Я могу остановить этот кошмар, потерпи еще чуть-чуть. Обещаю, скоро все закончится.
Санс начал уставать, его носки едва доставили до земли, а руки нещадно ныли. Он не понимал, почему должен объяснять Папирусу очевидные вещи.
- Я... я пытался не замечать. Правда. И если бы моя жизнь что-то решила, я бы не задумываясь отдал ее тебе, - Папирус даже не пытался скрыть слезы, насколько же жалко он звучал! - Но ты хочешь большего! И я не могу позволить, чтобы от тебя пострадал кто-то еще!
- Ах, так это суд? Ты судишь меня, Папи? Я чувствую. Как тебе моя статистика?
- Скоро стража будет здесь. Тебя арестуют, и ты больше никому не причинишь вреда, - твердо сказал Папирус.
- Прости, у меня нет времени их дожидаться.
Санс резко опустил руки, освобождаясь, ломая лучевые кости, и спрыгнул на снег. Папирус не успел среагировать, на его лице застыл ужас. Вот это правильная реакция, что ж, Санс мог признать, что братишка его удивил, но теперь все кончено. Их окружил барьер из костей, будто арена, с которой уйдет только один из них. Вот только это не дуэль, а хладнокровное убийство и все уже было предрешено. Сложно двигать сломанными руками, но благодаря решимости Санс почти не чувствовал боли.
- Я люблю тебя, бро, - сказал он.
Вокруг уже выстроились головы чудовищ, готовые открыть огонь.
И все остановилось.
Санс не чувствовал боли, поэтому не сразу понял, что его душа уже уничтожена. Что это? Меч? Костяной меч в его груди? Папирус выглядел испуганным, когда убивал его, и когда оттолкнул бездвижное тело от себя. И отступил на шаг. Синее из разорванной души мешалось с красным, и Санс жалел лишь о том, что брат не захотел обнять его на прощание.
Потому что ждал подлости.
- Я люблю тебя, я люблю тебя, - Папирус бормотал как безумец. Но, что бы он ни говорил, он, должно быть, очень хорошо знал, что делает.
Один за другим чудовищные наблюдатели исчезли. Все, кроме одного. И этот последний был похож на восходящее смертоносное солнце. Единственное, что Санс мог сделать, это закрыть глаза и протянуть руки навстречу ослепительному свету. И уже с закрытыми глазами он почувствовал мягкую ткань у своего лица, на плечи легли ладони в перчатках. Он был уверен, что они красные. Красный шарф. Красные перчатки. Красная решимость. Он наконец-то услышал ее голос.
Почему-то она звучала прямо как его брат:
- Я так устал умирать...
***
Андайн проснулась от странных звуков. Вроде как стук постепенно переходящий в шкрябанье, она не сразу поняла, что это не сон. И еще больше времени понадобилось, чтобы сообразить, что звук исходил от двери.
- Что за молдсмолла принесло посреди ночи... Папирус?!
Если бы Андайн не была бесстрашным капитаном стражи, то, возможно, испугалась бы. Папирус попал под дождь, он слегка дрожал и почему-то весь был покрыт пятнами странной серой грязи.
- Привет, Андайн, - произнес он гораздо тише, чем обычно.
- Ты с ума сошел?! - накинулась она на друга. - Решил прогуляться ночью и проигнорировать мой приказ о комендантском часе?! Ты хоть понимаешь, насколько это опасно?
Она с силой втащила Папируса в дом и удивилась, насколько безвольно он двигается, как будто силы разом покинули его.
- Слушай, ты, наверное, звонил мне, извини. Я, должно быть, уснула. Очень много хлопот с поисками этого маньяка... я сейчас поставлю чай! В любом случае, тебе придется остаться здесь как минимум до утра. Так что стряслось?
- Нет никакого маньяка.
- Да знаю я, что ты на меня злишься! Но давай твое обучение обсудим потом. Монстры продолжают пропадать по всему Подземью, а нам остаются только следы пыли...
- Больше нет, я имею в виду.
Он залез с ногами на диван, ничуть не беспокоясь о грязи, и весь сжался.
Это не могло не насторожить.
- Что произошло? - спросила Андайн уже мягче, стараясь не выдавать своего волнения. В горле резко пересохло.
- Андайн, я... - он отреагировал несколько заторможенно, посмотрел на свои перчатки в серых пятнах и всхлипнул. - Я убил Санса.
- Что? - в это сложно было поверить. - Нет, не может быть. Черт, нет, нет, нет, все не может быть настолько дерьмово! - пробормотала Андайн. Она почувствовала резкое желание что-нибудь сломать, но, глядя на Папируса, поняла, что нужно взять себя в руки.
И разобраться во всем.
Она подошла к другу, осторожно обняла за плечи, надеясь, что все делает правильно.
- Сейчас вскипит чайник, а пока мы пойдем в ванную и приведем тебя в порядок, хорошо?
Папирус внимательно посмотрел на нее. Потом слабо кивнул.
Через неделю, когда он разбудил ее на работу и с улыбкой протянул дымящуюся чашку ароматного чая из золотых цветов, Андайн поняла, что он не собирается рассыпаться от горя.
Еще через месяц, наполненный работой по оказанию помощи пострадавшим семьям, они поняли, что этот мир тоже.
Будто некое темное божество приняло кровавую жертву и, наконец, оставило их покое.
Хотелось бы надеяться, что навсегда.
спойлерно и грубоБожечки, я сделала это! Я закрыла гештальт! Я починила эту АУ!
Почему эта очевидно бредовая идея так популярна, я не понимаю. Фэндом, почему ты тупой. Пожалуйста, не будь таким.
Как же заебало. Как же вы все меня заебали. Это видно по тексту, да? Мне даже пришлось заставить моего бедного ангела убивать, а ведь он не заслужил всего этого дерьма! Санс тоже не заслужил такого адового ООСа, но тут отдадим должное первоисточнику.
@темы: Пегас в мясорубке, Undertale, Фанфики